Смерть России придет через частную канализационную трубу

Есть отрасли, которые нельзя приватизировать — и ЖКХ стоит первым в списке

Фото: Павел Смертин/ТАСС

Михаил Делягин

Статья встроенное объявление #1 центр

Для человека противоестественно сознавать конечность своих возможностей. Например, мне встречались вполне уравновешенные люди, для которых простое понимание того, что они уже не станут космонавтами, — хотя бы просто в силу возраста, — становилось экзистенциальным кризисом, в котором они не видели ничего смешного.

Точно так же невыносимо сознавать ограниченность своих возможностей и для общественных организмов. Тишайший правозащитник Сахаров назвал смыслом жизни экспансию — и был прав, ибо признание своей ограниченности в пространстве (не говоря о конечности во времени) становится тяжелейшим испытанием, преодолимым верующими (не так важно, в коммунизм или в бога), но, например, не цивилизациями.

Так же и с бизнесом: признание того, что не все в мире можно купить, остается рекламным лицемерием (хоть и полезным для психического здоровья).

Наличие же обширных сфер хозяйственной деятельности, в которых рыночные отношения (а значит, и реализующее их свободное предпринимательство) не просто не спасительно, но даже и допустимо лишь в крайне ограниченных масштабах, — как исключение, а не правило, — воспринимается нормальным предпринимателем как даже не маразматическое извращение, а прямое богохульство и игнорирование самоочевидной реальности.

Статья встроенное объявление #2 право

Между тем попытки отрицать свои природные ограничения, — например, пожить в кипятке, вдохнуть полной грудью безвоздушное пространство или обнять оголенный провод под напряжением, — попросту несовместимы с жизнью, в том числе и в общественной сфере.

Классический пример — насаждение частного предпринимательства в сферах, которые не совместимы с ним в силу своей общественной природы.

Так, в медицине, образовании и культуре потребитель в принципе не может вовремя оценить качество предоставляемой ему услуги. А цена ошибок запретительно высока — и невыносима для общества: даже в медицине комфорта и в «тренингах личностного роста», не говоря о медицине жизнеобеспечения и формирующем народ базовом образовании.

Другая сфера, объективно закрытая для частного бизнеса, — инфраструктура, сроки окупаемости которой при разумной плате за использование в силу ее высокой капиталоемкости неприемлемы для предпринимателя.

В результате частный капитал (или госкомпании, принимающие его ценности) в инфраструктурных отраслях завышает тарифы относительно возможностей общества не в силу своей антиобщественной алчности (которая является не главной, а второстепенной и спорадической причиной происходящего), а для обеспечения приемлемой относительно альтернативных вложений рентабельности.

Результат — уклонение общества от использования инфраструктуры (очевидное при ошибочном восприятии платы за пользование автодорогами как средства окупаемости их строительства, а не только текущего ремонта), что в силу недостаточности сборов стимулирует еще большее завышение тарифов.

При отсутствии же альтернативы (как в случае электроэнергетики) завышенные относительно покупательной возможности общества тарифы становятся непосильными и тормозят развитие (так как после уплаты всех накладных расходов средств для инвестиции в него просто не остается).

Статья встроенное объявление #3 слева

Как правило, инфраструктурные отрасли являются естественными монополиями — видами деятельности, в которых в силу технологических особенностей неустранимые издержки конкуренции превышают экономию от нее.

Классические примеры — энергосистемы, водопроводы, канализация, коллективное теплоснабжение и газообеспечение, железные дороги.

Безусловно, технологический прогресс, как и завышение тарифов естественными монополиями, сокращает эти сферы: солнечная батарея может освободить частный дом от электрической, газгольдер или завозимые баллоны — от газовой, газовый котел — от тепловой сети, а деградация железных дорог стимулирует автомобильные перевозки.

Но конкурентоспособность общества в целом требует снижения издержек при сохранении надежности, что в большинстве случаев подразумевает сохранение централизованных инфраструктурных систем, пусть и со снижением их масштабов (как при переходе от общегородских к районным котельным).

В начале информационной эпохи многие поверили, что цифровая инфраструктура, созданная частными компаниями за счет сверхприбылей (в том числе вложившихся в них финансовых спекулянтов), является исключением.

Но сегодня, когда она буквально не выдерживает головокружительного роста объемов передаваемой информации, ее сходство с ветшающими водопроводами все очевидней.

Настойчивое продвижение Мировым банком приватизации инфраструктуры жизнеобеспечения (прежде всего электроэнергетики и водоснабжения) — лишь способ под предлогом развития рынка передать ее глобальному бизнесу, обеспечив тем самым его прямую, физиологическую власть над соответствующими обществами и их ресурсами.

«Рыночное проклятие» России — жилищно-коммунальное хозяйство (ЖКХ) — объединяет все факторы, объективно ограничивающие возможность рыночных отношений — и, соответственно, деятельность частного бизнеса.

Это сфера жизнеобеспечения, это целый пакет взаимосвязанных естественных монополий — и, наконец, это сфера, в которой большинство пользователей, несмотря героическое самообучение множества активистов, объективно некомпетентно и потому не может своевременно оценить качество услуги (например, надежности ремонта канализационной трубы в подвале) с фатальными последствиями ошибок.

Поэтому погружение ЖКХ в рынок объективно означает его уничтожение, и фокусирование внимания на отдельных проблемах (вроде капремонта ради фактической кражи накопленных на счетах дома средств) — не более чем инструмент сокрытия главной, фундаментальной, методологической ошибки, системное игнорирование которой и не позволяет «фиктивным менеджерам и молодым технокрадам» даже покрасить то, что построено многократно проклятой ими Советской властью.

Частные политические и коммерческие интересы лишь способствуют разрушению ЖКХ. Так, в силу его объективной децентрализации федеральные власти сбрасывают ответственность за него на местный уровень, — который они же в целях борьбы с сепаратизмом (и просто ради укрепления своей власти) заранее лишили средств даже на текущее существование.

Эта же децентрализация способствует вымыванию из сферы ориентированных на карьеру амбициозных специалистов, оставляя в ней тихих работяг и таких же тихих воров.

При этом готовность людей платить за свет, воду, тепло и канализацию в прямом смысле слова до последнего делает сферу привлекательной для выкачивания средств под видом коммерческого управления — и захват ее наиболее лакомых кусков корпорациями федерального масштаба, политически более сильных, чем региональные власти, завершает процесс устранения всякого контроля за ней.

Поэтому рост тарифов без возврата к принципиальному, методологическому учету специфики отрасли будет продолжаться, — но, увы, не до нормализации, а до уничтожения ЖКХ России.

Источник

Ниже статьи Content Ad