Грядущий шок

ФАКТЫ, ВОСПРИЯТИЕ И НАДВИГАЮЩИЙСЯ КРИЗИС

Хотя этот сайт посвящён тщательному анализу измеримых экономических и финансовых тенденций, бывают моменты, когда интуиции нужно дать волю, и, похоже, это один из таких моментов.

Короче говоря, похоже, что темпы изменений ускоряются, даже если мы не всегда можем подтвердить это данными или событиями.

Можно сказать и так, что, в то время как большинство экономических фактов меняются постепенно, восприятие и настроения могут меняться очень быстро, и, похоже, сейчас именно это и происходит. В значительной степени это процесс изменения восприятия, который пока не начал влиять на настроения на финансовом рынке.

Точно так же, как существуют две экономики — материальная и денежная, — в любой момент времени существуют два будущих. Первое — это то, что мы можем рассчитать и спрогнозировать, если наши методы эффективны.

«Второе будущее», которое может сильно отличаться от первого, — это будущее восприятия, то есть общее представление о том, как будут развиваться события.

Ключом к эффективным инвестициям и стратегиям является не столько способность предсказывать фактические результаты, сколько умение предвидеть, как настроения — рыночный эквивалент общественного мнения — будут меняться с течением времени. Секрет эффективного управления заключается в том, чтобы направлять коллективное восприятие в соответствии с вашими целями.

Современный термин, обозначающий коллективное восприятие, — нарратив. Инвестиции будут успешными там, где инвестор правильно предугадывает нарратив. Правительства сохранят общественную поддержку там, где общество разделяет устоявшийся нарратив.

В конечном счёте, конечно, любое повествование подтверждается или опровергается результатами, и именно в этот момент пересекаются восприятие и материальные результаты. Искусство прогнозирования заключается в способности связать точно спрогнозированные результаты с эволюцией восприятия.

Большая часть мира уже давно приняла тщательно продуманную версию событий, которую мы сейчас обсудим. Но реальные результаты отказываются соответствовать этой версии, и это приводит к быстрому изменению восприятия.

В любой момент времени существуют конкурирующие повествования, борющиеся за превосходство. Ни одна из этих альтернатив – некоторые из которых называются темными нарративами по причинам, которые будут объяснены позже, – пока не вытеснила официальную версию или версию истеблишмента, но эта версия терпит неудачу, и этот процесс имеет далеко идущие последствия.

Авторитетно выражаясь

Доминирующие группы, которые, в зависимости от выбора, мы можем назвать «истеблишментом», «сильными мира сего», «элитой» или «технократией», до недавнего времени весьма успешно продвигали свою точку зрения среди общественности.

В основе этой концепции лежит переход от ископаемого топлива, вредящего климату, к возобновляемым источникам энергии, переход, который будет происходить без каких-либо экономических затрат. Сокращённое название этого процесса — «устойчивый рост».

Согласно этому обещанию, человек будет пользоваться преимуществами, например, экологически чистого электромобиля и платить меньше за электроэнергию, в то же время «поступая правильно» с точки зрения экологической устойчивости.

Причинами этих изменений являются технологический прогресс и рыночные силы. В совокупности эти процессы обеспечат «устойчивый рост». Мы ни в коем случае не должны ставить под сомнение победу принципов свободного рынка над несостоятельным коллективизмом, примером которого был бывший Советский Союз.

Растущее неравенство в богатстве и доходах является результатом действия этих рыночных сил и «ценой, которую стоит заплатить» за технологические и экономические преимущества, которые эти силы обеспечивают.

Конечно, переход к лучшему миру не обходится без некоторых неудач, но недостатки последних лет были вызваны чистой случайностью: глобальной пандемией, шоком предложения, вызвавшим инфляцию, и войнами в разных частях света.

Неспособность выполнить

Однако наступает момент, когда оправдания начинают иссякать, и «просто невезение» начинает звучать подозрительно похоже на «собака съела мою домашнюю работу».

Вот мы и добрались до этого момента.

Вот, например, почему медовый месяц британского правительства, избранного в июле, был жестоко прерван. В то время как заголовки газет пестрели сообщениями о внутренних разногласиях и подарках от спонсоров партии, настоящая проблема для администрации Стармера заключается в том, что ни одно британское правительство не может выполнить обещания по экономическому развитию.

Это также объясняет, почему президентские выборы, независимо от их исхода, ничего не изменят в плане резкого раскола американского общества. В последнее время экономические показатели в целом были положительными, но есть обоснованные подозрения, что «рост» был сфальсифицирован — подделан с помощью неустойчивого уровня государственных заимствований — и направлен в пользу самых богатых.

Рост популярности «крайне правых» в континентальной Европе — это результат того же разрыва между обещаниями и ожидаемыми результатами. Даже Пекин, похоже, колеблется в выборе экономической политики, чередуя жёсткую экономию с стимулированием.

Прежде чем мы «выставим оценки» официальному нарративу, нам нужно вкратце рассмотреть альтернативы, которые здесь называются «тёмными нарративами», не в уничижительном смысле, а потому, что они воспринимают нашу ситуацию как мрачную и развиваются в местах, не освещаемых истеблишментом, правительствами, крупным бизнесом и ведущими СМИ. Некоторые из этих «тёмных нарративов» уходят далеко в область конспирологии.

Мнения о рисках для окружающей среды, связанных с «мрачным нарративом», кажутся противоречивыми. Некоторые считают, что изменение климата — это «мистификация», в то время как другие, признавая реальность ухудшения состояния окружающей среды, полагают, что существует огромный дисбаланс между теми, кто выиграет от принятия мер по исправлению ситуации, и теми, кто будет вынужден за это платить.

В основе большинства мрачных сюжетов лежит идея о том, что обществом манипулирует корыстная элита, которая не стесняется в методах, используемых для достижения богатства и влияния. Рост государственной цензуры приводится в качестве доказательства того, что эта элита пытается подавить любую оппозицию своему нарративу и своим целям.

Вердикт событий

С практической точки зрения нет смысла пытаться подтвердить или опровергнуть эти «мрачные нарративы». Что должно нас беспокоить, так это то, насколько сильно результаты будут отличаться от «официальной версии» и каковы могут быть последствия этого расхождения.

Короткий ответ заключается в том, что эта «авторизованная версия» не может быть реализована, что экономике суждено скорее сокращаться, чем расти, и что в финансовой системе, основанной на противоположном предположении, должна произойти серьёзная коррекция.

Центральная идея этой «официальной версии» в корне неверна, потому что, хотя изменение климата представляет собой вполне реальную угрозу, переход от ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии приведёт к сокращению экономики.

Характеристики (и особенно плотность энергии) возобновляемых источников энергии уступают характеристикам нефти, природного газа и угля. Переход на источники энергии с меньшей плотностью прерывает процесс производства и рассеивания энергии, что приводит к снижению экономической эффективности.

Одно из заблуждений заключается в том, что у нас есть своего рода «свободный выбор» между «прогрессивным» внедрением возобновляемых источников энергии и своего рода «луддитовским» упорством в сохранении приоритета углеродной энергии.

На самом деле такого выбора не существует. За возобновляемыми источниками энергии действительно будущее, но это будущее для бедных, а не для богатых.

Истощение запасов ископаемого топлива уже давно приводит к неуклонному росту такого важного показателя, как стоимость энергии. Из-за присущих им недостатков возобновляемые источники энергии не могут остановить, не говоря уже о том, чтобы обратить вспять этот подрывающий благосостояние рост стоимости энергии.

Провал этого ключевого переходного обещания становится всё более очевидным. Внутренние цены на энергоносители не снижаются, а растут по мере того, как мы смещаем баланс поставок в сторону возобновляемых источников энергии. Электромобили остаются недоступными для большинства, что вызывает законные вопросы о личном транспорте, если правительства разных стран придерживаются своих планов по отказу от ДВС.

Эти тенденции очевидны, если мы решим обратить на них внимание. Продажи электромобилей падают, цена на литий, необходимый для перехода к «зеленой» энергетике, резко снизилась, а первая в Европе «гигафабрика» по производству аккумуляторов испытывает большие трудности.

Самым заметным показателем несостоятельности официальной версии является «кризис стоимости жизни», который на самом деле представляет собой не преходящее явление, подразумеваемое словом «кризис», а ускорение уже сложившейся тенденции.

Двумя наиболее уязвимыми составляющими более широкого нарратива являются предположения о том, что технологические инновации и денежная оригинальность могут обеспечить обещанную нирвану. В то время как увлечение искусственным интеллектом — это лишь последняя «технологическая причуда», технологии предъявляют всё более высокие требования к энергии, как напрямую, так и косвенно, примером чего является их потребность в воде.

Дело в том, что «технологии» перешли от стадии роста к «закону убывающей отдачи». Их успех больше зависит не от инноваций, а от доступности для потребителей.

Как вы, вероятно, знаете, денежные уловки также не могут оживить реальную экономику, основанную на материальных продуктах и услугах. Система устроена иначе, потому что материальный экономический продукт создаётся за счёт использования энергии для преобразования неэнергетических природных ресурсов в продукты и товары, предоставляющие услуги.

Как первичные источники энергии, так и другие природные ресурсы уже сильно истощены.

Результаты – надвигающийся кризис

Хотя расширение горизонта прогнозирования SEEDS с 2040 до 2050 года позволяет лучше понять долгосрочные тенденции, оно также указывает на более краткосрочные вероятности, из которых, пожалуй, самая важная — это надвигающаяся резкая коррекция в финансовой системе.

В материальном выражении экономическое благосостояние снизится примерно на 21% в период с настоящего момента до 2050 года, в результате чего среднестатистический житель Земли станет примерно на 35% беднее, чем сегодня. Это означает, что ежегодный темп снижения благосостояния составит чуть менее 1,6% в год.

За тот же период стоимость предметов первой необходимости для этого человека, скорее всего, будет расти в реальном выражении примерно на 2% в год.

Ни один из этих годовых реальных показателей не выглядит впечатляющим.

Однако в совокупности эти тенденции приводят к катастрофическому снижению (примерно на 80%) доступности дополнительных (неосновных) товаров и услуг.

Что особенно интересно (на рис. 1C), так это то, что, хотя снижение на душу населения располагаемого дохода уже произошло, мы только сейчас приближаемся к точке перегиба в совокупных показателях.

Это расхождение между индивидуальным и совокупным опытом, по-видимому, приводит к неправильным инвестициям в дискреционные отрасли.

Рис. 1.

“Сделай что-нибудь!”

Власти не могут просто сидеть сложа руки и смотреть, как это происходит, не пытаясь это исправить. На дискреционные расходы приходится очень большая доля мирового акционерного и заёмного капитала, владельцы этого капитала часто обладают большим влиянием, на них работает огромное количество людей, и общественность будет возмущаться потерей продуктов и услуг, которые долгое время воспринимались как нечто само собой разумеющееся.

Нам нужно помнить, что здравые монетарные принципы и основные постулаты рыночного капитализма (положительная реальная доходность и возможность рынка свободно устанавливать цену на риск) уже были сметены надвигающимся монстром пост-ископаемого экономического спада. «Ещё больше того же самого» само по себе остановит отчаянные инновации.

Нынешнее стечение обстоятельств вынуждает лиц, принимающих решения, задействовать монетарные рычаги, даже несмотря на то, что монетарные средства не могут оживить экономику. Как уже упоминалось здесь ранее, банковская система не может создать новые дешёвые источники энергии или другие природные ресурсы, а центральные банкиры не могут создать их из ничего, как и технологии не могут изменить законы физики.

Ценность денег зависит от решимости не допускать, чтобы их предложение превышало потребности реальной экономики. Системная инфляция, измеряемая здесь как RRCI (реальный уровень совокупной инфляции), определяется изменениями в соотношении между «реальной» и «финансовой» экономиками.

Неизбежность провала из-за высокомерия

По мере того, как лица, принимающие решения, предпринимают тщетные попытки стимулировать экономику с помощью печатания фантиков, обязательства будут расти до тех пор, пока у инвесторов не закружится голова. По сути, деньги имеют ценность только как «требование» на материальные ресурсы, и создание избыточных требований должно приводить к разрушению ценности денег в той мере, в какой совокупность требований воспринимается как «ценность».

Конечно, это миф, что уничтожение стоимости происходит, когда лопаются пузыри. На самом деле, когда пузырь лопается, становится ясно, что стоимость уже была уничтожена в период неправильных инвестиций, когда пузырь раздувался.

«Неправильные инвестиции» означают вложение капитала в организации и проекты, обречённые на провал. Неправильные инвестиции в огромных масштабах происходят в современной экономике. Правительства играют в этом свою роль каждый раз, когда пытаются поощрять, скажем, туризм, рождаемость или «технологии», вместо того чтобы уделять приоритетное внимание важнейшей инфраструктуре. Они склонны действовать, исходя из нарратива, который, возможно, без их ведома, уже терпит крах.

Для описания следующего кризиса уже существует готовый ярлык — «GFC II». Но этот ярлык подразумевает, что грядущее событие, хотя и будет масштабнее первоначального мирового финансового кризиса, будет похоже на него по характеру.

Любое подобное ожидание ошибочно. Кризис 2008–2009 годов был кредитным событием, возникшим в период «кредитного авантюризма». Однако в последнее время мы перешли к «денежному авантюризму», подвергая сами деньги, а не только банковский сектор, экзистенциальному риску в случае следующего кризиса.

Интересной особенностью пузырей является то, что в ретроспективе все они выглядят где-то между опрометчивыми и откровенно идиотскими. Когда мы оглядываемся на голландское увлечение тюльпанами, пузырь «Южного моря», железнодорожный бум в Викторианскую эпоху или пузырь доткомов, мы, скорее всего, спрашиваем себя: «Как они могли быть такими глупыми?»

Это отрезвляющая мысль о том, что точно то же самое можно будет сказать о «пузыре всего и вся» наших дней. Историки будущего спросят, почему, например, цены на жильё находятся на рекордно высоком уровне в условиях распадающейся британской экономики или почему так много капитала продолжает направляться в дискреционные секторы «T4» — «путешествия, игрушки, безделушки и технологии» — в то время, когда дискреционная покупательная способность среднестатистического человека уже снижается.

Они будут удивляться тому, что люди в 2020-х годах так сильно верили в то, что завышенная стоимость активов обеспечит им комфорт, в то время как в системе, где покупатели и продавцы должны соответствовать друг другу, совокупная стоимость активов никогда не может быть монетизирована.

Вдали от нецелевых инвестиций

Как известно, очень сложно уловить момент, когда пузырь лопается, и эта задача усложняется аксиомой, что «когда все бросаются к выходу, двери становятся меньше».

Для правительств, а возможно, и для частных лиц и компаний, наиболее разумной подготовкой к грядущему кризису было бы сокращение или отказ от неэффективных инвестиций. Другой термин для этого — принятие качественных решений в условиях, когда количественные решения перестают существовать.

Не существует надёжных методов прогнозирования момента, когда бум перерастает в крах. Даже наблюдение за ростом государственного и потребительского долга не может подсказать нам, когда наступит этот момент.

Но изменения на рынке являются результатом изменений в настроениях, и они, скорее всего, связаны с отходом общественного мнения от «официальной версии» о восстановлении роста за счёт перехода к новым технологиям и денежным инновациям.

Источник