«Это не искусство». Для кого в московское метро вернули Сталина

ИА Регнум456,2 тыс подписчиковВы подписаны«Это не искусство». Для кого в московское метро вернули СталинаСегодня15746 минОглавление

• Всё переплелось
• Храм Победы
• «Эстетически чудовищно»

Показать ещё

Статья встроенное объявление #1 центр

У горельефа «Благодарный народ вождю-полководцу» замедляют шаг почти все. Многие останавливаются, фотографируют, делают веселые селфи.

/ Источник: ©РИА Новости/Евгений Биятов

Не прошло и семидесяти лет, как отец народов вернулся в ампирное подземелье станции московского метро «Таганская» будто испившим живой воды — помолодевшим, высоким, стройным, похожим в одном ракурсе на молодого Саддама Хусейна, а в другом — на Омара Шарифа из «Свидания» Сидни Люмета.

Статья встроенное объявление #2 право

К нему льнут с цветами невысокие, но прекрасные, вдохновенные советские люди — молодежь и дети: кажется, еще минута — и они начнут его гладить. За спиной у Сталина — кремлевские башни и победный салют.

Всё переплелось

…Уже очень немолодой человек интеллигентного вида передает две свои трости спутнику, твердо подходит к горельефу и, к изумлению публики, энергично крестится.

Крестится на Сталина.

А потом — и откуда силы прибыли? — становится на колено и возлагает цветы к ограждению (несколько букетов уже лежат).

— Сталин спас моего отца, иначе бы его расстреляли. Он спас многих, — убежденно объясняет он корреспонденту ИА Регнум. —А то, что говорят про него сейчас, — это… это продажно. Это не русское, не белорусское…

Машет рукой — и забирает трости.

Эту сцену мы наблюдали на второй день после открытия восстановленного горельефа.

Статья встроенное объявление #3 слева

Как оно все сочетается — трости, коленопреклонение, православный крест? И чем станет возобновленный памятник — музейным высказыванием, мемориалом, алтарем или капищем?

Или же — всем одновременно?

Храм Победы

…Биографии авторов горельефа — скульпторов Евгении Блиновой и Петра Баландина — оказались удивительно схожими. Оба деревенские, из нищих семей, выросли в детдомах — и получили прекрасное художественное образование: Блинова училась во Вхутеине у Веры Мухиной, Баландин — в Московском художественно-промышленном училище у Бориса Ланге.

И оба прошли через войну. Блинова — медсестрой и радисткой на Сталинградском фронте. Баландин, уже известный скульптор-анималист (колоссальный «Зубробизон», изготовленный им по модели его учителя Ефимова, одно время стоял у павильона «Животноводство» на ВДНХ), в 1943 году бежал из лагеря для военнопленных под Могилевом — и сумел вернуться на фронт. Вместе с ним бежал совсем юный красноармеец Семен Лоик. Самые первые свои уроки ваяния (из глины и дерева) он получил от Баландина именно в лагере. Теперь работы Павла Баландина хранятся в Третьяковке, а работы Семена Лоика украшают Музей Победы на Поклонной.

«Таганскую» и еще пять первых станций четвертой линии метрополитена — Большого Кольца (так называли нынешнюю Кольцевую) — открыли 1 января 1950 г. Центральной идеей новых подземных дворцов был советский военный триумф, но показательно, что горельеф изображает процессию послевоенную — «мир спасенный, мир вечный, мир живой» как итог великого противостояния.

В какой мере престижный соцзаказ можно считать личным высказыванием авторов— судить не нам, но несомненно одно: они, участники войны, создавали станцию как храм Победы — торжественный и патетический. Золотистый мрамор «ороктой» с Алтая и розовый «газган» из Узбекистана, майоликовые панно и медальоны знаменитой «богини фарфора» Асты Бржезицкой и дулевского гения Алексея Сотникова, купольная роспись «Салют Победы» Александры Ширяевой, синие люстры-вазы Абрама Дамского — все это церковное убранство работало на прославление не культа личности¸ но подвига народа.

Культ Победы тогда только начинали создавать.

В 1958 году Сталину, как рассказывают, заменили голову — получился условный военачальник. По другой версии, изъяли всю фигуру — согласно известному сценарию «и приказано статуй за ночь снять со станции» (Галич).

А 1965 году на вакантном месте появилась скучная фигура Ленина, но уже через год, когда шло строительство радиальной станции, всю композицию снесли (надо думать, с чувством идеологического облегчения). Исчезла она бесследно — вместе с половиной мраморных скамеек, грандиозной люстрой из наземного вестибюля и красивейшим венком, обрамлявшим букву «М» на аттике наземного зала. Только слепок горельефа сохранился, как сообщила экс-директор Музея архитектуры Елизавета Лихачева; она держала его у себя в кабинете.

Голая стена в торце станции стала чистым листом, на котором, впрочем, так и не была написана другая история.

«Эстетически чудовищно»

Новый горельеф появился как бюджетная реплика, не особо притворяющаяся оригиналом: вместо керамики — какой-то «новый материал особой прочности», но мучительно похожий на гипс, сглаженные и довольно статичные фигуры.

Композиция не понравилась, кажется, всем знатокам — кроме экскурсоводов («Таганскую» немедленно включили в программу туров) и производителей сувениров (за два дня наладили выпуск соответствующих брелоков и магнитиков). Ну и кроме главных адресатов — пассажиров метро: многие сейчас специально делают крюк, чтобы посмотреть на удивительное возвращение генералиссимуса.

Экспертное сообщество (архитекторы, искусствоведы, историки) композицию немедленно осудило — преимущественно за непочтительность к духу и букве первоисточника, за пародийное и неумелое усилие воспроизвести имперский Большой Стиль.

«Это … халтурно сделанная на 3D-принтере пластиковая болванка, грубо покрашенная под глазурованный фарфор. Это не искусство. Это не реконструкция. Это пиар», — гневно сообщила Елизавета Лихачева.

А как осудили камбэк тов. Сталина граждане оппозиционных взглядов — и объяснять не надо, самыми мягкими были выражения «плевок в лицо истории» и «глумление над чувствами потомков репрессированных».

Красные и белые шары истории

Сталин еще не может вернуться в столицу полноразмерным, полноценным монументалистским событием — гражданскому обществу хватает собственных сотрясений. Вместе с тем становится все более очевидной невозможность праздновать Победу и говорить о достижениях страны, отрицая или низводя в злодейство и ничтожество ее руководителей. Удивительно ли, что по всей стране, как сообщают СМИ, сейчас около 120 памятников Сталину, установленных общественниками, в основном бюсты или небольшие фигуры.

Вот выразительный сюжет: компактный памятник Сталину в шинели поставили в Вологде, во дворе музея «Вологодская ссылка». В самом музее поставили две вазы для шаров: за Сталина — бросаешь белый шар, против — красный. Красного и белого в вазах, как рассказывают посетители, примерно поровну. Не знаем, какова социологическая ценность такого расклада, но Сталин сегодня — это действительно «место для дискуссий», а не для апологии или проклятия.

И, наверное, не было бы особенной технологической и творческой задачей воспроизвести горельеф максимально близким к оригиналу. Не стали — и, думается, умышленно. Выбрана откровенно постмодернистская манера — подчеркнутая дистанция между оригиналом и репликой, множественные демонстративные несовпадения (цвет, материал, орнамент, да и место: горельеф установлен не в юго-западном торце, а в переходе): это отстранение, а не копиизм.

Композиция стала «памятником памятнику», цитатой монументалистики Большого Стиля, как бы сообщая наблюдателю: прошлое неповторимо и невоспроизводимо. Спорить о нем — надо. Отрицать — глупо. Вычеркивать — бессмысленно.

— Как бывший учитель истории я за то, чтобы история сохранялась, — говорит корреспонденту ИА Регнум пассажирка метро. — Но как человек, живущий сегодня, я вижу, что это возврат к старому, которого мне не хочется. Но пусть он стоит здесь. Главное, чтобы те, кто живет сегодня, умели бы делать свои выводы из истории.

ИА Регнум

Сегодня

Источник

Ниже статьи Content Ad